В условиях обострения эпидемиологической обстановки, особенно в образовательных учреждениях, всё чаще звучат тревожные сигналы от родителей о произволе со стороны администрации школ. Один из ярких примеров ситуация, описанная в официальном родительском запросе, где родитель требует предоставить документы, напрямую касающиеся права его ребёнка на образование. В запросе указано требование выдать два ключевых документа: предписание Роспотребнадзора о санитарно-эпидемиологических мерах и приказ директора об отстранении учащихся, якобы контактировавших с источником инфекции.
Казалось бы, что может быть проще: родитель хочет понять, на каком основании его ребёнок лишается права на очное обучение. Однако на практике ситуация складывается иначе. Ответы, как правило, расплывчаты, лишены конкретики, а чаще всего и вовсе сопровождаются отказом под предлогом "защиты персональных данных". При этом родитель в запросе чётко указывает: он не требует фамилий других детей только документы, где описаны действия администрации, затрагивающие его собственного ребёнка. Но даже при такой формулировке школа закрывает доступ к информации, прикрываясь не столько заботой о конфиденциальности, сколько страхом обнародовать собственную самодеятельность.
Этот случай не исключение, а симптом системной проблемы: образовательные учреждения нередко принимают решения, влияющие на судьбы детей, без должной прозрачности и юридической обоснованности. Родителей ставят перед фактом, не объясняя, кто, когда и на каком основании решает, что ребёнок не может посещать занятия. А когда те начинают задавать неудобные вопросы, включается механизм формального отфутболивания: «Обратитесь в департамент», «Мы не уполномочены», «Это не подлежит разглашению».
Закон «Об образовании в Российской Федерации» и другие нормативные акты дают родителям законное право на доступ к информации, касающейся их ребёнка. А статья 140 УК РФ прямо предусматривает ответственность за незаконный отказ в предоставлении документов, которые касаются прав и свобод гражданина. Тем не менее, для многих директоров школ, как выясняется, собственные внутренние установки оказываются важнее федерального законодательства.
Особенно тревожит и то, что подобные случаи происходят на фоне формального усиления роли родительского контроля в школах. В реальности же вся «открытость» заканчивается там, где начинается конкретный вопрос: «На каком основании мой ребёнок не пускается в класс?». Вместо диалога стена молчания и ссылки на внутренние регламенты, которых никто из родителей в глаза не видел.
Ситуация усугубляется и тем, что многие родители, не обладая юридическими знаниями или ресурсами, не готовы бороться с системой. Они принимают решение администрации как данность, боясь навредить ребёнку ещё больше. Школы этим активно пользуются, превращая право на образование в управляемую привилегию, которую можно отнять без объяснения причин.
Таким образом, проблема носит не только юридический, но и этический характер. Дети становятся заложниками закрытой системы, где решения принимаются кулуарно, без контроля и без обратной связи. Родители, желающие защитить своих детей, вынуждены угрожать уголовными статьями и обращаться в прокуратуру просто чтобы получить бумагу, объясняющую действия администрации.
Выход из этого тупика возможен только через системное давление на образовательные учреждения. Родители должны объединяться, пользоваться всеми доступными каналами связи, обращаться в СМИ, подавать коллективные жалобы. Только так можно вернуть прозрачность в процесс, который напрямую влияет на здоровье, образование и будущее детей.
Власти также обязаны вмешаться: Рособрнадзор, прокуратура, Уполномоченные по правам ребёнка и родительские советы должны следить за тем, чтобы школы не злоупотребляли своими полномочиями, прикрываясь эпидемией и бюрократией.
Безотказность и вседозволенность администрации школ это не защита интересов детей, а их прямая угроза.
